Международная Академия исследований будущего (IFRA)
Российское отделение — Академия прогнозирования
Рус | Eng
 
Об академии|Наука и искусство прогнозирования|Книги и публикации|Контактная информация
Главная страница    Наука и искусство прогнозирования

Глобальное казино. Эпизод I

Финам.FM, Будущее где-то рядом 12/12/2008 20:05

Гости: МАКСИМ КАЛАШНИКОВ, известный футуролог, писатель; СЕРГЕЙ БОРОВИКОВ, методолог-фантаст, член Петербургской группы конструирования будущего.

НЕКЛЕССА: Добрый вечер, господа! В эфире программа «Будущее где-то рядом». У микрофона Александр Неклесса, и тема нашего сегодняшнего разговора: «Глобальное казино. Эпизод I». Гости в студии: Максим Калашников… Добрый вечер, Максим!

КАЛАШНИКОВ: Добрый вечер!

НЕКЛЕССА: Максим – известный футуролог, писатель, автор – я не ошибусь, Максим? – семнадцати книг на сегодняшний день, по-моему?

КАЛАШНИКОВ: На сегодняшний день да, действительно.

НЕКЛЕССА: И Сергей Боровиков – это такой сюрприз, вне объявленной программы, проездом из Петербурга, методолог-фантаст и член Петербургской группы конструирования будущего. Прямо по теме передачи. Господа радиослушатели, в разговоре можете принять участие также и вы, если позвоните нам по телефону прямого эфира: 730-73-70 или напишете нам на сайт finam.fm. Ну, переходим к нашему разговору. Разговор заявлен довольно так, широко – глобальное казино. Во-первых, что подразумевается под глобальным казино? Как я понимаю, в мире не просто происходит сейчас транзит – о транзите говорят уже не одно десятилетие, - но вот финансовый кризис, причем в несколько таком глобальном формате, добавил свою изюминку. И мы можем говорить о переустройстве мироустройства, если позволительная такая тавтология. Вот в этом переустройстве мироустройства образуется что-то действительно вроде глобального казино, где за суконным столом, покрытым географическими картами, сидят играющие персонажи. И вот, если попытаться определить этих субъектов действия, играющих персонажей, то кто они?

Ну, примерно так, дюжина на планете у нас образуется каких-то играющих субъектов: Соединенные Штаты, Россия, Новая Европа, причем все, наверное, новые. Соединенные Штаты только что по-своему обновились, хотя с некоторым таким сослагательным залогом. Это прошлое не может быть в сослагательном залоге, а будущее может быть. Ну, и так далее; можно много называть игроков, и игроков очень сильных – Китай, Индия, игроков менее видимых сегодня на арене, таких как Африка, Латинская Америка, и какие-то совершенно новые неопознанные игроки. Вот, наверное, об этих игроках, об их фишках, об их картах, которые они используют в этой игре, о проектах – что такое эти фишки в этой игре, наверное, сегодня имеет смысл поговорить. Максим, у вас достаточно много за последнее время публикаций было на тему футурологии, на тему ближайшего и более отдаленного будущего. Вот в отношении, скажем, такого игрока, как Соединенные Штаты, об их проектных разработках, о том, как они видят и активно видят, то есть активно представляют будущее, хотелось бы, чтобы вы поделились. Прошу прощения за такое длительно вступление.

КАЛАШНИКОВ: Тема такая, очень необъятная, я бы сказал. Я бы сразу хотел сказать, что на свете нет одной Америки на самом деле. То, что мы видим, это две цивилизации. Одна – это, собственно говоря, государство Соединенные Штаты привычное, скажем, такого имперского, идеократического типа (США никогда не были нацгосударством), вторая – это некая такая глобальная цивилизация, глобальный галем, который вызрел в Соединенных Штатах и в других странах Запада, а также и не только Запада. Это вот та самая цивилизация, которую мы в «Третьем проекте» с Сергеем Кугушевым назвали античеловечеством или галемом разумным, то есть это тоже на самом деле игрок. И вот как бы эти два игрока составляют то, что сейчас называется Соединенными Штатами. И, конечно, у этих игроков есть некие интересы, некие планы. Понятно, что вот это – глобальный галем. Он, соответственно, строит эти глобальные планы, у него поле игры все-таки весь мир. Соединенные Штаты – это одна из фишек на самом деле или один из инструментов для галема.

НЕКЛЕССА: То есть такая двухэтажная конструкция, где каждый из игроков использует друг друга, или все-таки фигура наездника?

КАЛАШНИКОВ: С одной стороны, это наездник, безусловно, потому что Соединенные Штаты нужны в качестве такой грубой военной силы, некоей страны, которая имеет подавляющее военное превосходство и хороший очень военно-промышленный комплекс. На самом деле, мы видим, что здесь не симбиоз, а наездничество, потому что вот этот глобальный галем использует Соединенные Штаты иногда во вред самим же Соединенным Штатам, наносит им ущерб. Вы можете даже невооруженным глазом проследить за тем, что некоторые процессы, собственно говоря, в Соединенных Штатах очень напоминают процессы позднего Горбачева.

НЕКЛЕССА: Ну да, сейчас разговоры о перестройке, о новой перестройке, о глобальной перестройке в связи с приходом нового Президента, причем нового, пожалуй, сразу в двух смыслах, тоже своеобразный двухрегистровый получается у нас лексикон. И я, пожалуй, знаете, что бы ответил? Я чувствую здесь привкус действительно глобальной игры. В том смысле, что есть некоторая проектность в перспективе, которая одновременно и рузвельтовский «Новый курс» в себе содержит, вот эту программу по социализации, характерную для демократической партии в прошлом, но одновременно имеется совершенно еще иной. Он ближе, пожалуй, тоже к своего рода амбициозной программе Кеннеди, программе новых рубежей, помните?

КАЛАШНИКОВ: Конечно.

НЕКЛЕССА: «Новые горизонты».

БОРОВИКОВ: «Новые горизонты»

НЕКЛЕССА: Кстати, очень интересно – вот новые рубежи. По-английски ведь это звучит несколько иначе – «new deal», что вообще в привычном разговоре американском, скорее, ближе к карточной игре: «new deal» - новая сдача, пересдача карт.

БОРОВИКОВ: Это вы говорите о Рузвельте, «New deal»?

КАЛАШНИКОВ: Да, безусловно.

НЕКЛЕССА: Да. Я имею в виду, что вот тоже этот игровой оттенок присутствует в создании новой проектности. Но самое сильное, как мне кажется, качество, это возможность переформатирования…

КАЛАШНИКОВ: Мира? Безусловно.

НЕКЛЕССА: Нет. Американского миссионизма, потому что Америка всегда воспринимала себя как основной играющий, как проектант и как дизайнер мировой композиции. Но вот до сих пор эта интенция звучала как бы в «вэсповской» упаковке. Сейчас появляется возможность переупаковать эту интенцию в новую упаковку – упаковку мультикультурности. Чтобы обозначить возможный экстрим, я бы сказал так, что Соединенные Штаты получают шанс позиционировать себя как лидер третьего мира. Ведь когда-то они тоже провели антиколониальную революцию.

КАЛАШНИКОВ: Тем не менее, действительно, по проектности они сильны. Собственно говоря, как старые Соединенные Штаты, «вэсповские», англосаксонские, так и новые, глобальные – вот эта антицивилизация, они по природе своей действительно игроки. У них огромный опыт вот этой игры, даже иногда не столько карточной, сколько шахматной. И сейчас им деятельность нужно будет переструктурировать, перекроить имеющий мир, потому что старый миропорядок уходит. Причем, очень интересное совпадение, наверное, устремлений, что и у глобального, так сказать, этого галема, и у старых Соединенных Штатов есть совершенно совпадающие цели относительно постсоветского пространства – то, что мы сейчас называем Российской Федерацией. США четко уже и совершенно определенно списали уже Российскую Федерацию со счетов. Они ее будущего не видят. Раньше они на этот счет высказывались очень откровенно, но с начала двухтысячных годов все-таки некая политкорректность у них возобладала. Но, тем не менее, если видеть последние их работы или взять ряд их прогнозных работ относительно будущего мира и Российской Федерации, видно, что они Российскую Федерацию тихо-тихо отпели.

НЕКЛЕССА: Максим, я читал ваши последние статьи; и вы перебираете довольно много публикаций американских, вышедших за последнее время, по-моему, включая последний доклад Национального совета по разведке 2025, и другие.

КАЛАШНИКОВ: Да, совершенно верно.

НЕКЛЕССА: Не могли бы вы привести какие-то выдержки или мнения, на которых у вас остановилось внимание?

КАЛАШНИКОВ: Здесь приводить дословные цитаты я не хотел бы, это достаточно долгое дело. Но если посмотреть, например, доклад Национального совета по разведке, который появился в ноябре этого года, он называется «Глобальные тенденции (Global trends) 2005 года: изменяющийся мир», они видят примерно будущее Российской Федерации так. Это петро-государство, то есть нефте-сырьевое государство, которое в ряду знаменитого БРИКа, то есть Бразилии…

НЕКЛЕССА: Китай, Индия и Россия.

КАЛАШНИКОВ: Да, собственно, и Россия занимает последнее место, рост коего зависит только от уровня цен на энергоносители. Соответственно, они будущее видят между авторитаризмом и очень националистической диктатурой.

НЕКЛЕССА: Я прерву наш разговор. Сейчас мы уйдем на небольшую паузу, а потом продолжим. Телефон прямого эфира: 730-73-70.

Реклама.

НЕКЛЕССА: У микрофона Александр Неклесса. Гости в студии: Максим Калашников и Сергей Боровиков. Мы говорим на тему «Глобальное казино. Эпизод I», но вот тема нашего разговора, пожалуй, просто обозначается понятием «проектность», то есть проектность, которая существует в мире. И мы остановились перед перерывом на теме американского прогнозирования. Максим Калашников начал нам рассказывать о последнем докладе Национального Совета по разведке Соединенных Штатов, причем я бы подчеркнул, что в русском языке слово «разведка» несколько сужает спектр.

КАЛАШНИКОВ: А это именно intelligence, совершенно верно – это intelligence. Проникновение в некую суть, соответственно.

БОРОВИКОВ: В замыслы.

КАЛАШНИКОВ: Переосмысливание – это действительно intelligence. Это не шпионство, это именно разведка.

НЕКЛЕССА: Ну, и то и другое, скажем.

КАЛАШНИКОВ: Но, тем не менее, как они считают, что Российская Федерация – это нефте-сырьевое государство с коррумпированным государственным аппаратом, неэффективным, которое еще потерпит неудачу из-за страшных демографических проблем.

НЕКЛЕССА: Да, демографическая проблема, по-видимому, это достаточно серьезная проблема.

КАЛАШНИКОВ: И, соответственно, очень интересно, что у них целый раздел посвящен инновационной экономике. Там, соответственно, упоминаются Соединенные Штаты, Европа, Китай, Индия. Российской Федерации там нет, то есть они в нас уже не верят.

НЕКЛЕССА: В инноватике?

КАЛАШНИКОВ: Да. В инноватику они не верят. Да, соответственно, будущее они рисуют очень суровым, ухабистым для всех – все пройдут через свои суровые испытания, в том числе, и Соединенные Штаты, и Китай. И земля будущего – там, извините, очень много нищего населения в третьем мире, мало воды и мало хлеба. Это климатические изменения, климатические вызовы. Скажем так, если для всех игроков они видят некие шансы, то Российская Федерация так, тихо обходится, то есть как будто бы ее в дальнейшем – можно делать вывод – просто не будет.

НЕКЛЕССА: Насколько они прогнозируют длительность этого переходного периода? Именно к 2025 году?

КАЛАШНИКОВ: В 2025 году они прогнозируют, скажем так, эти суровые переходные тенденции в то, что 2025 год это будет их не то, чтобы разгар, но во всяком случае время, когда они наберут обороты. Границы не поставлены – самое интересное, что есть от забора и до обеда, и на всю оставшуюся жизнь, то есть прогнозы на окончание этого сложного периода не дают.

НЕКЛЕССА: То есть та самая парадигма прогресса, о которой так долго говорили, начиная с эпохи просвещения, как бы оказывается более чем под вопросом, то есть будущее в неопределенной дальности…

КАЛАШНИКОВ: Они все время извиняются: «Мы не можем предвидеть, соответственно, развитие дальнейшее». И то, что этот доклад не называется «Глобальным кризисом», но, по сути, он говорит именно о нем. Кризис. Причем это не только экономический кризис, это кризис строй модели развития, старой модели экономики, кризис климатический, биосферный. Они уже во всю говорят.

НЕКЛЕССА: А политическое мироустройство?

КАЛАШНИКОВ: В том числе, и политического мироустройства. Они не говорят о распаде, балканизации чего-либо, но там надо читать между строк действительно, потому что они считают, что и Китай подвергается серьезным испытаниям. Соединенные Штаты – это все-таки некая запретная тема. О себе они говорят очень туманно. Российская Федерация, как они считают, под влиянием роста исламского населения и ответного такого, остаточного русского национализма, когда уменьшающаяся в числе русская молодежь будет вступать в конфликты с растущим мусульманским населением, приведут Россию к неприятным… Там сказано о сложных последствиях, неприятных. Но это можно трактовать по-разному, на самом деле.

НЕКЛЕССА: Наверное, в американской литературе аналитической все-таки рассматривается будущее Соединенных Штатов, если оно и обойдено в этом исследовании?

КАЛАШНИКОВ: Думаю, что такое будущее… Вот здесь я соглашусь с Сергеем Переслегиным: «Победитель в холодной войне запрещает изучать его», то есть побежденный не должен изучать победителя. И это знание американцы, как правило, все-таки в таких работах прячут или обозначают его контурно. Хотя можно прочитать кое-что, даже в том же докладе упомянутом. Мы как-то вокруг него все время вертимся.

НЕКЛЕССА: Нет, пожалуйста, вы можете говорить и про другие источники.

КАЛАШНИКОВ: Но, тем не менее, я просто хочу сказать, что там очень большой раздел посвящен инноватике. Виден стратегический замысел Соединенных Штатов: «Мы есть самая большая инновационная сила на земле».

Соответственно, инновационный потенциал страны складывается из девяти параметров. Они там эти параметры называют: защита интеллектуальной собственности, прочее и прочее. Они считают, что им никто не сможет бросить вызов. Да, интересно, что там рассеяно, и как детали конструктора надо собирать в этом докладе. Очень интересно. В будущем выживет лишь самая инновационная сила, то есть ответить на все вызовы времени сможет лишь только самая сильная инновационная цивилизации. Они считают себя самой сильной инновационной цивилизацией. Они считают, что они сохранят это преимущество и смогут прорваться в будущее. Здесь не расшифровывается, то есть умному понятно. Другие части плана надо искать в других источниках.

НЕКЛЕССА: Сергей, разговаривая перед передачей, вы упомянули стратегические разработки, которые делаются с другой стороны, скажем так, планеты – на Дальнем Востоке. Вы говорили по поводу Японии. Не поделитесь?

БОРОВИКОВ: Тут нужно сначала откомментировать Штаты, чтобы какую-то точку поставить, и перейти к Старому Свету. Дело в том, что Штаты своими прогнозами, в общем, не отличаются точностью. Распад Советского Союза был полной неожиданностью для их аналитиков и привел к определенному кризису в аналитическом сообществе Соединенных Штатов, поэтому сильно верить их нынешним прогнозам, учитывая, что всего лишь двадцать лет назад они прозевали глобальнейшую вещь, которая переструктурировала весь современный мир…

КАЛАШНИКОВ: Что вы имеете в виду?

БОРОВИКОВ: Распад Советского Союза, да. Никто не предсказывал ни по времени, ни по последствиям, не было у них в этих прогнозах.

КАЛАШНИКОВ: К сожалению, они Советский Союз знали хуже, чем нынешнюю Российскую Федерацию.

БОРОВИКОВ: Хуже – не хуже, но ресурсы на это тратились очень даже приличные, тем не менее, поэтому это один аспект. А второй аспект – что будет с самими Штатами. Кроме официальных документов, есть такой специфический жанр, как фантастическая литература. И как раз там, ну, конечно, в метафорическом смысле, поскольку…

НЕКЛЕССА: В одной из передач мы говорили по поводу фильмов… Простите, у нас тут техническая проблема возникла со звуком.

БОРОВИКОВ: А именно литература показывает вот такое социальное подсознание – те вещи, которые уже созрели, артикулированы, но еще не дошли до каких-то институционально-официальных оформлений. И рассматривая то, как развивается американская фантастика, можно сделать некоторые прогнозы. Учитывая, что, например, ряд известных американских фантастов, например, Айзек Азимов, одновременно работали как раз на разведовательные структуры, то есть это такие, близкие должности. И там мы видим некий общий тренд на глубокую индивидуализацию, на изоляцию людей от природной среды, то есть полное их погружение в техно-природу; от реальной природы они отгорожены периметром и специфической мифологией.

НЕКЛЕССА: Сергей, ну вот в одной из передач недавних мы говорили по поводу Голливуда, по поводу фильмов, которые играют определенную политическую, социальную роль, роль психологическую организации массового сознания. Но действительно это американское предприятие во многом. Хотя, может быть, определенные заметки, которые сделал Максим по поводу этой двойственной структуры Соединенных Штатов… Может быть, когда мы ведем речь о прогнозировании, нам нужно эту двойственность воспринимать не только как различие между демократами и республиканцами, но как транснациональные Соединенные Штаты, если допустим такой оксиморон, или уж не знаю…

КАЛАШНИКОВ: И национальные Соединенные Штаты.

НЕКЛЕССА: И национальные – национальное государство Соединенных Штатов, интересы которых, наверное, в значительной степени совпадают, но не вполне, а в каких-то ситуациях, наверное, противоречат друг другу.

БОРОВИКОВ: Разумеется, и в этом плане Голливуд, имеющий существенную экспортную составляющую, несомненно, подвергается некоторому прессу идеологического характера. А вот литература, которая, в общем, предоставлена самой себе… Ну, мало кто читает в Штатах и американскую литературу за рубежом – тем более. И в этом плане это вот реальное состояние общественного подсознания – это литература. То, что они проектно несут как бы своему обществу и внешнему миру – это Голливуд. И в этом плане это такие, не совмещенные сферы. Между ними есть понятные перетоки. Какие-то вещи экранизируются, но даже как экранизируются классические произведения из той фантастики, в общем, показывает, что такой четкий сдвиг политический.

НЕКЛЕССА: И все-таки я повторю свой вопрос по поводу японской или, может быть, китайской футурологии.

БОРОВИКОВ: Да. И если уйти от Нового Света, вспомнить, что, в общем-то, игроков много, и весь Старый Свет – Евразия, если он когда-нибудь объединится, чего господин Бжезинский очень боится и всячески рекомендует Штатам препятствовать этому процессу, в общем, он точно будет переигрывать Соединенные Штаты. Просто по своему человеческому и промышленному потенциалу.

НЕКЛЕССА: Здесь разные точки зрения, поскольку промышленность – это понятие сегодня еще более двусмысленное, наверное, даже не двусмысленное, то есть промышленность действительно, как производство вещей, разговоры о «Фабрике двадцать первого века», то есть о Китае. Но Соединенные Штаты занимаются другим производством: они занимаются на сегодняшний день технологическим производством в более широком смысле, то есть здесь состязание происходит не по какому-то цифровому результату, а в качестве различных ниш… Да?

КАЛАШНИКОВ: Здесь действительно идет очень напряженнейшая борьба, действительно Соединенные Штаты, как говорится, эта глобальная цивилизация или «черная» антицивилизация пытается удержать это технологическое превосходство в производстве технологий. И видно, как Китай пытается оттянуть это на себя. Китайцы исповедуют интересный взгляд: «К нам ушла промышленность, а вслед за промышленностью уйдут и мозги, и наука, потому что без промышленности вы не сможете порождать новые технологии». Видно, как Китай пытается развернуть свои программы развития. «Факел» - это просто одна из национальных программ, которая на слуху.

НЕКЛЕССА: Сейчас мы уйдем на краткий выпуск новостей. После этого продолжим с этого момента разговор. Телефон студии: 730-73-70.

Новости.

НЕКЛЕССА: У микрофона Александр Неклесса. Гости нашей программы сегодня: Сергей Боровиков и Максим Калашников; и мы разговариваем о глобальном казино, то есть о том новом состоянии мира, в котором рождается новое мироустройство. Мы говорили о стратегии Соединенных Штатов и пришли к выводу, что Соединенные Штаты, по сути, начинают превращаться в достаточно двойственное образование. И мы затронули тему Дальнего Востока, Китая. И вот Сергей Боровиков перед перерывом начал нам рассказывать о стратегии Японии, о стратегических разработках. Телефон студии, напомню, 730-73-70. Да, Сергей?

БОРОВИКОВ: Ну, у Японии достаточно крупная экономика и очень закрытая. Японское общество до сих пор мононационально, монокультурно. И такого рода сохранение в современном глобализированном мире своих национальных культурных ценностей, в общем-то, почти беспрецедентно. Что-то похожее, наверное, можно выделить в Армении, но где Армения и где Япония?

НЕКЛЕССА: Да, разные весовые игроки.

БОРОВИКОВ: Весовые категории несопоставимы.

НЕКЛЕССА: А вот вы говорили по поводу стратегических разработок в Японии, достаточно своеобразных по своим целям. В чем это своеобразие, в чем отличие от американских или даже китайских?

БОРОВИКОВ: Как раз японцы, чем интересны? Что у них принципиально другой тип цивилизации, такой, восточной, противоевропейской. И в этой связи, если американцы пишут о том, как будет устроен внешний мир, и прячут себя, то японцы пишут доклад о целях Японии в двадцать первом веке – специальная комиссия работала достаточно статусных японских экспертов. Что они наработали в целом, мы не знаем. Есть краткая официальная версия на английском языке, так сказать, для внешнего мира, в которой как раз описывается, что будет делать Япония: чем она будет заниматься, как она видит себя в этом мире…

НЕКЛЕССА: И что они ставят во главу угла?

БОРОВИКОВ: Во главу угла они ставят специфическую очень вещь – там двойной, видимо, перевод: сначала с японского на английского, а потом с английского на русский – это внутренние границы, то есть преодоление внутреннего*.

КАЛАШНИКОВ: Фронтира, скорее.

БОРОВИКОВ: Ну, фронтир – да.

КАЛАШНИКОВ: С дикого Запада.

БОРОВИКОВ: Но это фронтир внутреннего мира человека, то есть японцы считают, что зона следующего освоения – это не территории, это не космос, а это внутренний мир человека, который столь же неисчерпаем, как и внешний курс.

НЕКЛЕССА: Максим, но это совпадает во многом с тем, что вы говорили о планах в Америке, об инноватике, креативности.

КАЛАШНИКОВ: Конечно.

НЕКЛЕССА: То есть, в конечном итоге, креативность исходит именно из того внутреннего мира.

КАЛАШНИКОВ: Безусловно, уж если говорить совсем грубо, то создать сверхчеловека – это значит создать и зведолет, в конце концов.

НЕКЛЕССА: А давайте поговорим об этом. Это ведь интересная тема.

КАЛАШНИКОВ: Как автор книги «Сверхчеловек говорит по-русски», в общем-то, я могу сказать – это шестнадцатая книга, - что на самом деле освоение этого внутреннего пространства, внутреннего фронтира, как говорят японцы, это метатехнология. Если ты, например, как говорят, создаешь человека будущего, следующую ступень после Homo sapiens – человека разумного, то ты этот гений, это сверхтворец создает все остальное. То есть, получая, завоевывая такую позицию, ты завоевываешь позицию в финансах, в космосе, в электронике, в чем угодно. В новых открытиях фундаментальных.

НЕКЛЕССА: Наверное, тот самый сложный контур современного мира, его сложная, ну, наверное, не просто двухмерная, а многомерная композиция и требует другого стиля мышления, других интеллектуальных возможностей.

КАЛАШНИКОВ: Безусловно. Кстати говоря, если брать тот же самый доклад того Национального совета по разведке, там есть девять приоритетных направлений в инноватике.

НЕКЛЕССА: Да, вы упоминали.

КАЛАШНИКОВ: В том числе, усиление человеческих возможностей – human*.

НЕКЛЕССА: Artificial abilities – искусственные возможности.

КАЛАШНИКОВ: Да. Кстати, они там – это же все-таки открытый текст – тянут больше в киборгизацию и в химическое регулирование повышения человеческих способностей. Но я думаю, что там есть и другая часть. Но, а как соавтор книги «Сверхчеловек говорит по-русски», я считаю, что есть русский путь получения следующей расы, так сказать, вот этого…

НЕКЛЕССА: А что вы понимаете под русским путем получения сверхрасы? Расшифруйте.

КАЛАШНИКОВ: То есть русский путь, если уж упрощенно говорить, в нас самих скрыты громадные возможности. Если мы научимся их задействовать, высвобождать, то фактически мы станем представителями уже следующей ступени развития, а не просто Homo sapiens.

НЕКЛЕССА: А почему вы говорите от русском пути? Есть какие-то особенности?

КАЛАШНИКОВ: Да. Это русская школа психологии, это, в общем-то, убеждения человека, которого я очень уважаю, недавно умершего, Игоря Викторовича Смирнова (в 2004 году его не стало) – это сын Абакумова, а также выдающийся русский психотехник, психиатр и психолог. Она работал с 1979 года под эгидой еще КГБ – это совершенно точно, я видел те документы – над очень интересными открытиями, которые как раз и позволяли расковать вот эти человеческие способности, этот потенциал. Добился он очень многого, но, к сожалению, уже в новой реальности Российской Федерации он оказался не востребованным. Но, тем не менее, дело его живо и направления это живо. Но не только, мягко говоря – там есть и другие представители. И можно, в общем-то, сказать, что это целое направление.

БОРОВИКОВ: Это какие-то виды аутотренинга?

КАЛАШНИКОВ: Не только. Это психосемантический резонатор, это способность работать человеку с самим собой, со своим сознанием, это техники психозондирования, техника активизации заложенных в тебе способностей. Там очень много применений. Простите, это отдельная, очень большая тема. Я могу долго о ней говорить. В том числе, одно из применений – это скрытый допрос, это вытягивание из человека сведений… Это все… Это огромное направление. Это целое новое направление техники. Фактически считается, что электроника – огромное направление…

БОРОВИКОВ: Но это близко по типу к нейролингвистическому программированию.

КАЛАШНИКОВ: Нет, вы не знаете, о чем вы говорите.

НЕКЛЕССА: Думаю, что здесь можно и шире, то есть и нейрокомпьютинг, как новая методология принятия решений, и… Это очень интересная тема.

КАЛАШНИКОВ: Это больше, чем НЛП, намного шире.

НЕКЛЕССА: Максим, я позволю себе перебить вас.

КАЛАШНИКОВ: Да.

НЕКЛЕССА: Тема действительно намного шире.

КАЛАШНИКОВ: Но, тем не менее, создание вот такого человека следующей ступени – это один из драйвов будущего мира, понятно.

НЕКЛЕССА: Определенные тренды в этой динамике могут использоваться и обычными людьми, не обязательно людьми с измененным сознанием, потому что вот нейрокомпьютинг, который только что упомянули, это ведь действительно интереснейшее, я бы сказал, направление. Дело в том, что попытки моделировать деятельность мозга – исток нейрокомьютинга, распознающей методики – привели к тому, что был создан новый инструментарий для решения проблем, связанный с обобщением различных видов деятельности, выделением методов решения в этих видах деятельности и сознание новых информационных интеграций. Звучит чудовищно, но суть проста. Ее можно показать на примере сближения, скажем, биологии и экономики, когда эволюционные методы, разработанные в биологии, начинают рассматриваться как приносящие определенные дивиденды в экономике – из биологии переносятся в экономику и оказываются позитивным результатом. Но дальше стоит амбициозная цель – создание какой-то интегративной системы практики, то есть это не напрямую связано с изменением человека как некоторого биологического существа, но это связано с изменением кодов мышления, если позволительно так сказать. Методология познания и, соответственно, изменение в методологии действия привносится. А то, что вы упоминали про Японию, как это соотносится к тем, что только что говорил Максим? Это то или все-таки?..

БОРОВИКОВ: Ну, это очень близко к тому.

НЕКЛЕССА: Близко?

БОРОВИКОВ: Потому что из практических вещей, то, что японцы показывают внешнему миру, они вот такое специфическое общество, и много чего снаружи не видно. У них, например, есть специальная техника управления сном, то их современная кровать комьютеризирована, там куча датчиков. Она снимает мелкие моторные реакции спящего человек и выявляет фазы активного сна. А что дальше с человеком в эти фазы делается и зачем она это делает, они уже почему-то не очень публикуют. Но подозреваю, что это связано с какими-то ускоренными методами, например, обучения, быстрыми.

НЕКЛЕССА: Ну, здесь и рекреация, интенсивный отдых.

КАЛАШНИКОВ: Это гипнопедия или как там она называется?

БОРОВИКОВ: Да. Но у них такого рода вещи технологические развернуты. У них, например, сделаны системы прямого воздействия внешним электродом на вестибулярный аппарат. Человек получает полную иллюзию изменения своего положения в пространстве, начинает открениваться. И кроме простых компьютерных игрушек, которые виртуальная реальность нового поколения, это, например, может использоваться при управлении сложными механизмами, для того чтобы человек реально оценивал, как самолет кренится или наоборот не испытывал дискомфорта оттого, что человек вертится волчком.

КАЛАШНИКОВ: Это открытые только технологии, то есть это только части…

БОРОВИКОВ: Да, это то, что попадает в открытые источники. Но вот в глубину какого-то своего сознания… у них же очень много таких дзен-буддистских тем, которые как-то сворачиваются, обрастают технологическими вещами, а дальше куда-то пропадают.

НЕКЛЕССА: Вы хотите меня убедить, что вот это вот стратегическое глобальное проектирование, в конечном итоге, уходит во всякого рода манипуляции с человеческой психикой, с человеческой личностью, с человеческим телом?..

БОРОВИКОВ: Пока человек – главное действующее лицо…

КАЛАШНИКОВ: Может быть, сказать по-другому? Что тот, кто получит, скажем* следующей ступени развития человека, он и получит все?

БОРОВИКОВ: Да.

КАЛАШНИКОВ: Победитель получает все. И все делается, в общем-то, ради этого, создаются условия для этого. Я считаю, что вообще гонка за сверхчеловеком, за созданием сверхчеловека – это одна из ключевых гонок двадцать первого века.

НЕКЛЕССА: То есть наши фантасты-пророки Стругацкие и здесь увидели будущее?

КАЛАШНИКОВ: Они здесь правы совершенно.

НЕКЛЕССА: Увидели будущее со своими странниками – люденами.

БОРОВИКОВ: Вопрос в том, как разрез глаз будет у людена и какой он будет расы.

КАЛАШНИКОВ: Видимо, люден будет разных типов и будет разных поколений, то есть на самом деле это деятельность отдельная…

НЕКЛЕССА: Ну, если мы говорим о глобальном казино, то здесь, наверное, нет ведь одного единого действительно проекта, здесь все играющие субъекты – сколько их там десять, двенадцать, шесть, восемьдесят? – у них, наверное, действительно свое проектирование. Мы как-то так вели рассуждение в достаточно привычных категориях – странах, но ведь одновременно на планете возникают такие новые игроки, как, скажем, мир новых корпораций – в предыдущих передачах мы говорили об этом – или мировой андеграунд, где, наверное, рождаются совершенно другие какие-то проектности. И та волна индивидуального терроризма, которая накрыла мир, говорит о том, что какие-то изменения происходят в системе ценностей, жизнеполагания человека. И, с одной стороны, это напрямую связано с тем, что вы говорите, но, с другой стороны, это какой-то новый мир, который открывается перед людьми. Наверное, об этом мы поговорим после краткого перерыва. Сейчас я напоминаю телефон нашей студии – 730-73-70. В студии Сергей Боровиков, Максим Калашников и Александр Неклесса.

Реклама.

НЕКЛЕССА: У микрофона Александр Неклесса, в студии – Максим Калашников и Сергей Боровиков. Мы говорим о том смешении проектов и представлений о будущем, которое происходит на земле. Тема – «Глобальное казино». Телефон в студии: 730-73-70. Максим, вы хотели сказать об американских проектах еще несколько слов?

КАЛАШНИКОВ: Скажем так, да, что я совершенно уверен, что Российскую Федерацию они постараются превратить в некое топливо для реализации своих проектов. Очень интересная цитата, и она, кстати, принадлежит бывшему нашему разведчику, который перешел работать в их, скажем так, «мыслительный танк» - это Павел Баев. Он в 2002 году написал такие строки: «Приближаясь к столетию большевистской революции, Россия во многом выглядит удивительно похожей не огромное, но бесформенное, перегруженное государство, которое развалилось осенью 1917 года. Главной причиной нового внутреннего взрыва может стать структурный экономический кризис, на этот раз, вызванный не разрушительной мобилизацией военного времени, а непоследовательными и плохо управляемыми реформами, которые создали некую гибридную, безжизненную систему».

НЕКЛЕССА: Но кризис мы сейчас наблюдаем и в России, и за пределами России, и вообще во всем мире. Кризис – он такой действительно глобальный и системный.

КАЛАШНИКОВ: Но вот очень интересно. Давайте посмотрим.

НЕКЛЕССА: Повторением слов «кризис, кризис, кризис…» мало что рождается.

КАЛАШНИКОВ: Но почему? Что видно? Я просто сейчас говорю – прошу понять меня правильно, - что я не отстаиваю точку зрения США, точность их прогнозов. Я вижу, что они ожидают, то, куда они ведут дело.

НЕКЛЕССА: Да, вот это интересно.

КАЛАШНИКОВ: Хорошо. Давайте возьмем такую фигуру, как Андерс Осланд, профессора. Это профессор Института Питерса из Вашингтона. Этот человек консультировал Гайдара, Чубайса в свое время, он хорошо известен здесь. И за последний год Осланд дважды высказался о будущем Российской Федерации. Первое – это был декабрь 2007 года, когда был опубликован доклад группы Энтони Качинса «О будущем Российской Федерации». Это тот самый доклад, обсуждение которого перевели в желтое русло. В одном из сценариев Путина убивают, становится другой человек во главе Российской Федерации. Это ерунда; надо смотреть на фоновые условия. Так вот Осланд говорит: «Все. Вас ждет инфраструктурная катастрофа. Вы не вкладываете в свою инфраструктуру. И у вас демографическая катастрофа, то есть четко вот эти два ограничителя вам срезают все будущее». Там было особое мнение Осланда в этом докладе знаменитом – так называемом докладе Качинса. И второй раз Осланд недвусмысленно сказал о том, что у Российской Федерации нет будущего, не далее, как девятого декабря уже этого года во время мозгового такого штурма в American Enterprise Institute – это Институт американского предпринимательства, как у нас переводят. Он четко совершенно сказал: «Запад в кризисе, Российская Федерации также вошла в кризис, но кризис для Российской Федерации будет тяжелее, чем для Соединенных Штатов».

НЕКЛЕССА: Максим, как бы констатации в негативном залоге интересны, но умеренно, скажем так.

КАЛАШНИКОВ: Безусловно.

НЕКЛЕССА: А я знаю, что вы достаточно серьезно занимаетесь разработкой позитивного сценария выхода России из кризиса…

КАЛАШНИКОВ: Из кризиса, да.

НЕКЛЕССА: И вообще на некоторые стратегические просторы будущего. Вот хотелось бы об этом еще услышать.

КАЛАШНИКОВ: Безусловно. Я сразу хочу сказать, что так думают враги и басурмане о нас. Наша задача – переиграть их в данном случае, всем смертям назло поступить. Я считаю, что потенциально у русской цивилизации, у Российской Федерации, не только у Российской Федерации, вообще у русской цивилизации в целом, есть сильнейшие козыри, для того чтобы из этого кризиса выйти обновленной, как выходил герой «Конька-Горбунка» из кипящего молока. Совершенно новой цивилизацией. Пока еще живо советское поколение творцов, ученых, изобретателей, мы имеем огромные шансы на то, чтобы создать совершенно новую цивилизацию, поскольку старая…

НЕКЛЕССА: Нет здесь противоречия. Старые кадры – новая цивилизация?

КАЛАШНИКОВ: В двадцатом веке Советский Союз ставил перед собой задачи для двадцать первого века, поэтому Советский Союз – это не есть прошлое, он есть будущее. Те самые старые советские кадры получили огромное универсальное образование, очень интересный взгляд на мир и способность к парадоксальным решениям.

НЕКЛЕССА: Сергей, вы согласны с подобным утверждением?

БОРОВИКОВ: Ну, я не сказал бы про весь Советский Союз, но определенный период его истории - там явно был такой кластер дальнего будущего сформирован.

КАЛАШНИКОВ: Вот этот кластер я и имею в виду на самом деле.

БОРОВИКОВ: Он ограничен во времени и пространстве, но он еще в какой-то форме сохраняется. Уже лет через пятнадцать его не будет физически.

КАЛАШНИКОВ: Я бы сказал, что раньше, если мы не воспользуемся. Скажем так, в ближайшие пять лет его уже не будет, потому что сейчас многие специалисты умирают физически, носители великолепных технологий и решений. Но, тем не менее, такой шанс есть, и мы можем действительно создать новую цивилизацию, которую одни называют нейромиром, другие – нейросоциумом, третьи – когнитивной эпохой. Это совершенно новая цивилизация, которая идет за индустриальным, капиталистическим обществом.

НЕКЛЕССА: Максим, а более предметно? Потому что разговор в категории «негативное будущее, позитивное будущее», настолько носит общий характер, что трудно почувствовать изюминку.

КАЛАШНИКОВ: Давайте предметно, хорошо.

НЕКЛЕССА: Вот эти старые кадры или новые кадры, которые все-таки, возможно, присутствуют в теле российской государственности, что они могут предложить, на наш взгляд, какие направления движения?

КАЛАШНИКОВ: Направления? Это принципиально новые виды транспорта. Это принципиально новые виды строительства и вообще создания поселений, это новые виды поселений – полисы. Это не города и не деревни, это уже что-то более высокое по развитию. Это новые виды медицины, которую можно назвать уже здравым развитием. Это совершенно новые, фантастические по своим свойствам материалы или модификация старых материалов.

НЕКЛЕССА: Но это же опять просто констатация: «Новое, новое, новое…» К тому же каждое из этих «новых» наверняка требует огромных капиталовложений. У нас уже одно такое «новое», произнесено в виде «нано».

КАЛАШНИКОВ: Нет. В том-то и дело, что эти новшества можно осуществить уже сегодня, и для этого не требуется… Книги Максима Калашникова посвящены, кстати, поиску таких технологий, которые не требуют фантастических вложений, но создают будущее уже сегодня. Поверьте, что путь научно-технического прогресса возможен не только на пути постоянного увеличения капиталовложений…

НЕКЛЕССА: Расскажите какую-нибудь одну линию, которую вы считаете наиболее реалистичной и в то же время наиболее перспективной.

КАЛАШНИКОВ: Наиболее перспективной? Хорошо, давайте. Есть простой материал – глина и песок под ногами. Вы даже не представляете, что из них можно сделать, какие материалы, которые действительно могут полностью перевернуть человеческую жизнь, создать совершенно новую реальность. Есть группа русско-советских энтузиастов, которая эту технологию разработала. Из глины можно делать от домов сверхпрочных, керамических с фортификационной прочностью, но при этом легких и энергоэффективных, до, извините, материалов, которые заменят собой некоторые имплантаты в человеческом теле.

НЕКЛЕССА: Второе даже более перспективно, но, учитывая кризис строительной отрасли и предыдущий наш разговор об искусственных способностях, как очень перспективного стратегически направления…

КАЛАШНИКОВ: Безусловно. Есть транспорт Анатолия Юницкого, например. Это действительно скоростной транспорт, который состоит их нынешних технологий, только сложенных в особую комбинацию, но он дает новое качество. Вы получаете транспорт со скоростью самолетов Второй Мировой войны, только надземный транспорт.

НЕКЛЕССА: Монорельсовый?

КАЛАШНИКОВ: Это не монорельс, это струны. Это две струны, особым образом натянутые и свитые в тросы, идущие на земле…

НЕКЛЕССА: То есть такие ЛЭП?

КАЛАШНИКОВ: Да, своего рода ЛЭП. Но представьте, что по этим ЛЭПам летят модули транспортные со скоростью триста километров в час. При этом прокладка такой ЛЭП дешевле, чем прокладка железной дороги такой же протяженности, при увеличенной скорости. О технологиях создания сверхчеловека или людена мы уже говорили, о русских психотехнологиях, которые есть.

НЕКЛЕССА: Да, мы, видимо, посвятим этому отдельную передачу.

КАЛАШНИКОВ: Об этом стоит действительно поговорить особо. Есть такие же технологии, например, очень интересные. Да, американцы идут по пути генной инженерии, то есть вмешательство в геном. Это очень перспективное направление, но есть русские технологии волновой генетики, когда ты на растения воздействуешь, соответственно, электромагнитным способом извне. А в растениях заключены такие возможности, которые ты просто расковываешь. И ты получаешь совершенно фантастические результаты.

НЕКЛЕССА: А результат какой вы имеете в виду: сельскохозяйственный или химический?

КАЛАШНИКОВ: Сельскохозяйственный. При падении расхода топлива и мизерном расходе удобрений ты получаешь фантастическую урожайность на песчаных, по сути, почвах. Это уже проверено в деле. Эти технологии, я считаю, если они будут востребованы, они полностью решат продовольственную проблему, уничтожат продовольственный тупик. Сначала в Российской Федерации, а потом – во всем мире. Просто эти технологии не замечаются. Они конкурируют с генной инженерией. Я не хочу сказать, что надо что-то уничтожать – пусть расцветают все цветы. Но сейчас получилось как? Одно генно-инженерное направление забило это направление, а это направление идет со времен академика Лысенко. Действительно, успешные опыты на сей счет велись еще в тридцатые-сороковые годы, а сейчас…

НЕКЛЕССА: А как вам видится перспектива нанотехнологий, по которой уже и создана корпорация?

КАЛАШНИКОВ: Ну, корпорация создана, но самое главное, вершина развития нанотехнологии – это нанобот-ассемблер, то есть сборщик. Вершина развития нанотехнологий – это, собственно говоря, маленькие сборщики, которые делают из исходного сырья, минуя… целые готовые вещи. Это задача очень трудна. Эта задача крайне трудна. Я не знаю, будет ли она достигнута вообще. Но хотелось бы ее достигнуть, потому что вершина развития нанотехнологий – это полная экономическая база коммунизма, уничтожение капитализма как такового, получается. Помимо этой определенной технологии, есть и другие. Кстати говоря, в этом отношении русские уже сейчас могут кое-что предложить миру. Так что, если «Роснанотех» будет вести умелую политику, скажем, он сможет нечто предложить миру, в чем я несколько сомневаюсь.

НЕКЛЕССА: Ну, вот у нас «Эпизод I», но я смотрю, мы перебрали только Соединенные Штаты, Китай, Японию, Россию. А за бортом у нас остаются, тем не менее, достаточно еще интересные… Большой Ближний Восток… Причем, я бы обратил внимание, что все акторы на планете выступают все-таки в новом обличье: вот Большой Ближний Восток, а не просто Ближний Восток; Европа тоже резко меняется. Вот Европу мы как-то сегодня в разговоре совсем не затронули, а остается буквально две минуты.

КАЛАШНИКОВ: Это символично.

НЕКЛЕССА: Может быть, несколько слов все-таки, потому что процессы, тем не менее, интересные: евро-ислам и изменение состояния Европы, и попытки создать стратегии действия в новых условиях. Да даже образование государства Шенгена и Европейского Союза – оно же исторически настолько недавно произошло и настолько это новая культурная, цивилизационная и политическая трансформация привычного континента!.. Может быть, буквально телеграфно вы скажете несколько слов. И, к сожалению, передача подходит к концу.

КАЛАШНИКОВ: Тогда я первым скажу.

НЕКЛЕССА: Давайте.

КАЛАШНИКОВ: Я думаю, что Европа в двадцать первом веке исчезнет, по чисто демографическим причинам. У Европы нет будущего.

НЕКЛЕССА: Вы имеете в виду Европу в старом понимании?

КАЛАШНИКОВ: В старом.

НЕКЛЕССА: Но знаете как: «Король умер – да здравствует король!»

КАЛАШНИКОВ: Но это будет… Простите, на месте Европы была когда-то Галлия. Теперь Галлии нет, есть Западная Европа. Будет что-то новая.

НЕКЛЕССА: Но уже не Западная, а уже Европа, которая и Центральная, и Восточная, имеющая перспективы дальнейшего расширения.

КАЛАШНИКОВ: Европа в том виде, в котором мы ее имеем сейчас, в двадцать первом веке исчезнет. У нее нет будущего.

НЕКЛЕССА: Но интереснее как раз заглянуть за этот горизонт: исчезнет, а появится и…

КАЛАШНИКОВ: Понятно.

НЕКЛЕССА: И появится что?

КАЛАШНИКОВ: Появится исламская Европа. Часть Европы будет исламской, часть Европы будет, я не знаю, неофеодальной, неоязыческой, видимо, будет часть христианской.

НЕКЛЕССА: А не может получиться совершенно другой процесс? Европа регионов, Европа муниципалитетов, то есть образование вот это целостного государства из Шенгена? Вот буквально вчера или даже сегодня открылась граница между Швейцарией, закрытым таким государством…

КАЛАШНИКОВ: Александр Иванович, есть ключевой показатель – рождаемость.

НЕКЛЕССА: Максим, хочется продолжать разговор, но время передачи подошло к концу. И по традиции я зачитаю один из афоризмов, посвященных будущему: «Есть два взгляда на будущее: один – с опаской, другой – с предвкушением». Эти слова сказал Джим Рон. И на этом я, Александр Неклесса, прощаюсь с вами. Благодарю наших гостей. Сергей Боровиков. Спасибо, Сергей. Максим Калашников. Спасибо, Максим.

КАЛАШНИКОВ: Вам спасибо.

НЕКЛЕССА: Встретимся с вами через неделю в это же время, в пятницу после двадцати часов.



Дата публикации на сайте: 12 декабря 2008 г.



комментарии: 0


© Международная Академия исследований будущего, 2007 - 2023